Гражданская война в Гватемале Гражданская война в Гватемале, как и гражданские войны в других странах Латинской Америки, была продиктована политическим и экономическим курсом местных проамериканских администраций. Однако отличия гватемальской гражданской войны заключается в ее большой длительности, исключительной кровавости, жестокости и большой численности жертв, крупными нарушениями прав человека. Ряд акций, проведенных гватемальской армией в ходе гражданской войны, квалифированы как геноцид. Как и в других странах региона, попытки мирного реформирования общества были встречены в штыки олигархией и союзными ей группами, см. также историю переворота 1954 года.
Последовательно сменявшие друг друга во главе страны после событий 1954 года ставленники военных группировок твердо следовали предписанному курсу внешней и внутренней политики. Такое следование (и хронические проблемы с экономикой) к началу 60-х повлекло недовольство среди армейских офицеров, прикладной точкой которого стало открытие в стране лагерей для обучения кубинских эмигрантов. В середине ноября 1960 г. группа реформистов из состава офицерского корпуса (т.н. «рота Иисуса») предприняла попытку военного переворота, жестоко подавленную. Тем не менее именно из этой искры возгорелось пламя. Интересно, что в отличие от всех других повстанческих движений региона это создали вовсе не марксисты, не коммунисты и вообще не левые, а двое из участвовавших в перевороте офицеров, которые не смирились с поражением и создали Революционное движение имени 13 ноября (испанская аббревиатура МР-13), повстанческую организацию для свержения военной диктатуры, де-факто установленной в стране. Любопытно, что оба офицера ранее проходили обучение в Форт Беннинг и Школе Америк, американских учебных заведениях, где под видом радиотехников и водителей готовили специалистов по борьбе с повстанческой активностью, а направляли туда, как правило, самых лояльных.
В 1962 г. в сельве появились и формирования левых, «Отряд имени 20 октября», созданный Гватемальской партией труда (ГПТ, бывшей компартии, (см.) и студенческого «Движения имени 12 апреля» (после расстрела в апреле мирной демонстрации). Поначалу им не сопуствовала удача, и малочисленные отряды были легко рассеяны полицией и армией. Из первых поражений были извлечены уроки, и все противники режима объединили силы под знаменем ФАР («повстанческие вооруженные силы»). Данная стадия организационного оформления не стала последней, и даже более того, признаком гватемальской инсургенции стал постоянный фракционализм. Все это не особенно способствовало военным успехам, и в 1963-66 гг. движения занимались маломасштабной активностью – действовали против информаторов, особенно жестоких силовиков, проводили диверсии против имущества компаний олигархов и американцев, на несколько часов захватывали поселения на севере страны.
Некоторая надежда на положительные сдвиги появилась с приходом к власти юриста и профессора университета Хулио Сезара Мендеса Монтенегро, однако его администрация вскоре превратилась просто в «гражданский фасад» все той же военной диктатуры, которая не стеснялась в выборе средств. Первая же неделя после инаугурации Монтенегро ознаменовалась пропажей в неизвестном направлении 28 видных членов ГПТ – первой такого рода массированной акцией. Выступившие против такой практики студенты были сами отпрессованы в таком же ключе. Попытка ФАР добиться выяснения их судьбы в обмен на захваченных в заложники трех крупных чиновников ни к чему не привела. История с пропажей политиков показала, насколько отсутствуют в стране хоть какие-нибудь конституционные гарантии, права и свободы, и подполье решило перенести акцент в своей деятельности на партизанскую борьбу в сельской местности.
Однако если такие открытые расправы случались в столице, то вне ее военные и вовсе не имели никакого стимула ограничивать себя в методах, и со второй половины 60-х в обиход «борцов с коммунизмом» вошли напалм и прочие сильнодействующие средства. Время «джентльменской войны», как окрестили постфактум события первой половины 60-х, закончилось. В процессе крупномасштабной зачистки повстанческого района в департаменте Сакапа в 1966-67 годах погибло около 300 повстанцев и более 3 тыс. мирных жителей. Следует особенно отметить, что в эти годы США тратили на вооружение и оснащение гватемальской армии в среднем 5 млн. долларов в год и в массовом порядке направляли своих советников под видом «археологов», «социальных работников» и т.д. В интересах дела в Гватемалу направляли военных мексиканского или пуэрто-риканского происхождения, чтобы их присутствие на так бросалось в глаза. Как следствие жестоких репрессий, повстанцы перенесли свою активность в джунгли северной части страны и в города, где расправлялись с местными силовиками, а также дипломатами и бизнесменами из США и союзных стран.
С 1970 года началось правление «президентов в погонах»; первым из их плеяды президентский пост занял полковник Арана Осорио, прозванный за свои «успехи» в Сакапе «Сакапским мясником». При нем получила широкое распространение эксплуатация коренных жителей и незаконные против них дела со стороны местных землевладельцев – сгон с земли и незаконные поборы чаще всего, а противодействие такой практике самих индейцев влекло обращение к эскадронам смерти. В 1971 г. только официальная пресса насчитала 959 политических убийств, 194 «пропажи» (в первые три года правления Осорио, по другим данным, около 15000 убиты или «пропали»); за годы правления Осорио пропало без вести или убито 10% депутатов парламента.
В 1974-78 гг. страной руководил генерал Лаугеруд Гарсия, победу на выборах которому обеспечили при помощи административного ресурса. Нелигитимность режима заставила его воздержаться от обычного для новой власти в Гватемале шквала расправ; он даже провел некоторые реформы, активность оппозиции была позволена на уровне, почти достигавшем 1954 года, и профсоюзам было позволено решать трудовые вопросы по суду, а не получать пулю в лоб. Однако в конце правления генерала был совершен обратный поворот. В 1977 г. грянула невиданных размеров забастовка шахтеров, и в том же году родители пропавшего в руках военных студента по имени Робин Гарсия устроили массовые протесты студентов в парках и вокруг правительственных зданий, газеты тоже выступили в их пользу, а похороны брошенного военными за городом изувеченного тела вылились в 50-тысячную демонстрацию с красными гвоздиками, универсальным символом борьбы. Вслед за тем начали возвращаться старые методы работы с оппозицией. За один только август того же года трудами эскадронов смерти пропало без вести или было убито более 60 противников режима.
Следующим военным, надевшим президентскую ленту, стал генерал Фернандо Ромео Лукас Гарсия. На выборы не явились 60% избирателей, а еще 20% бюллетеней было уничтожено избирателями в знак протеста. Все три кандидата возмутились подтасовками, и поскольку никто из кандидатов не набрал 50%, было решено, что конгресс должен вынести решение по этому вопросу. Он признал, несмотря на угрозы двух других кандидатов (зато у Лукаса Гарсия была поддержка Лаугеруда и его администрации) президентом Лукаса. Придя к власти, победитель велел расстрелять 5000 оппозиционеров, включая 76 политических противников режима. Начало правления Лукаса Гарсия ознаменовалось забастовками, в августе-октябре бастовали жители столицы, требовавшие отменить двукратное повышение платы за проезд в городском транспорте. Накал страстей был так велик, что в тот период на стенах стали во множестве появляться граффити на тему революции. В конце концов правительство отступило и цена осталась прежней. Однако почти сразу же «Секретная антикоммунистическая армия», самый главный эскадрон смерти в конце 70-х, обнародовала список 38 подлежащих устранению оппозиционеров, и активно приступила к делу, причем лидер студентов был расстрелян прямо по окончании речи на митинге в присутствии многих тысяч свидетелей. Убийцы в некоторых случаях применяли вертолеты и прочую военную технику, не оставлявшую сомнений в их связях с военщиной.
В 70-х левые попытались было действовать политическими методами, однако это не принесло положительных результатов. К концу 70-х им пришлось снова выйти в поле, главным образом в качестве ответных мер. На сей раз партизаны перенесли активность не в восточные, а в западные районы страны. Правительственная армия немедленно приступила сперва к селективным убийствам, а потом и к массовым репрессиям. В январе 1980 г. группа индейцев из Куиче и Иксиля явилась в столицу, дабы требовать расследования убийств в своем регионе. Индейцам посоветовали, как действовать, профсоюзная и студенческая организации, что еще усугубило их положение в глазах военных. Индейцам было отказано в слушании их дела, а их юридический советник застрелен рядом с полицейской штаб-квартирой. В качестве ответной меры 31 января 1980 года 39 майя захватили испанское посольство, требуя пересмотра позиций правительства по отношению к индейцам. С учетом того, какую популярность в свое время приобрели такими акциями сандинисты, на совещании президента с силовиками было решено ни в какие переговоры не вступать. Полиция умышленно подбросила в перегороженное и заставленное коктейлями Молотова фойе взрывное устройство, вслед за чем забаррикадировала дверь и отказалась подпустить пожарных, так что фактически военные без сожаления сожгли посольство вместе со всеми, кто внутри, и стало ясно, что они ни перед чем не остановятся против любой оппозиции. Единственный выживший был украден из госпиталя и убит.
За тот год гватемальские эскадроны смерти, самым известным из которых был эскадрон «Белая рука» (а еще «Око за око», «Новая антикоммунистическая организация»), расправились с 63 студенческими лидерами, 41 профессором, 4 клириками, 13 журналистами. Фактически они превратили убийства в театр – широко рекламировали списки будущих жертв, прикрепляли к убитым обвинительные записки и т.п.; они были очень удобным средством для военных отрицать свою причастность к убийствам. Один из департаментов военной разведки прямо и был создан для убийств под личиной эскадрона смерти.
Вне городов, а стало быть, и вне поля зрения международных организаций и СМИ дела обстояли еще хуже. 29 мая 1978 г. впервые было совершено массовое убийство мирного населения в порядке детеррента для повстанцев, в деревне Пенгос (департамент Альта Верапас); затем такая практика стала обычной. В 1981 г. инсургенты, предположительно вдохновленные делами в Никарагуа и Сальвадоре, решили, что пробил их час, и принялись вербовать сторонников среди гражданского населения в невиданных прежде масштабах. Вслед за этим последовало самое широкое наступление гватемальских повстанцев в истории, сопровождавшееся обширным саботажем при помощи гражданских сочувствующих. В ответ военные прибегли к массированной насильной вербовке рекрутов, вложили огромные по местным меркам деньги в сеть информаторов и «военных старост» на местах и в ноябре 1981 г. началась операция «Сениза» («пепел»), в рамках которой военные уничтожали все деревни на пути, стремясь утвердиться вдоль Панамериканы и попросту обезлюдить зоны партизанских действий. Защитить коммуны индейцев от армейского давления повстанцы были не в состоянии – например, в зачистках от Эль Киче на север к мексиканской границе участвовало до 15 тыс. военных. Репрессии приобретали все больший размах – за 1980 год правые совершали примерно 80 убийств в месяц, а в 1983 г. во дни прихода к власти Риоса Монтта свыше 500. В отличие от приобретших недобрую славу пытками и задержаниями сальвадорских военных, гватемальцы обычно практиковали убийства и «исчезновения» («у нас нет политзаключенных, только покойники», как сказал один оппозиционер). Последние очень помогали маскировать картину происходящего, и газетам было дано строгое указание никоим образом не публиковать материалов по этому вопросу.
Между тем близились выборы 1982 года, на которых было задумано провести передачу власти прежними способами – правительство официально заявило, что намерено рассматривать каждого не голосующего как повстанца. Но в этот раз генерал Эфраин Риос Монтт сверг Лукаса в марте, за несколько месяцев до конца президентского срока, не дав воплотиться идее поставить на пост генерала Анхеля Анибала Гевара. Бригадный генерал в отставке Монтт, в своей тронной речи сказал, что пришел к власти волею Господа, и ввел политику «боба и винтовки»: если ты с нами, мы тебя накормим, если же нет – убьем. В сельской местности были «временно отменены» конституционные гарантии и учреждены «суды по борьбе с подрывной деятельностью». Закон 46-82 отменял хабеас корпус и такие вещи, как подписанный ордер на арест, уведомление родственников арестованного, публичные слушания и право апелляции. Первый месяц правления Монтта стал самым кровавым в истории конфликта – 3300 документированных смертей, главным образом в Эль Куиче. После первого напора в июле была объявлена 30-дневная амнистия, которой воспользовались около сотни людей. Когда результаты оказались столь невпечатляющими, генерал пообещал повстанцам устроить настоящую войну, начав кампанию под названием «Викториа’82». Военным было приказано вести политику выжженной земли, согласно инструкциям, к примеру, ближайшая к месту, где они подверглись обстрелу, деревня считалась населенной врагами, а пустые деревни обиталищем ЭГП и в краткое время было уничтожено 400 деревень вместе с населением, расправа велась с особой жестокостью – сожжениями заживо, отрубанием голов, расшибанием детей о камни, изнасилования всемерно поощрялись. Расправлялись и с повстанцами и с их сторонниками, и даже со своими сторонниками и просто мимохожими. Помимо собственно военных акций были введены меры контроля за населением – установлен контроль за продовольствием, предполагалось переселять народ в «образцовые деревни», которые, в теории, наделять водопроводом, электричеством, школами и церквями и т.п., реально в «образцовых деревнях» ничего и похожего не было. В общей сложности к 1985 г. в 23 деревни переселено от 60 до 90 тыс.; в некоторых домах деревень по причине скверной подготовки проекта обитало по 5-6 семей. Именно при Риосе Монтте была расширена и всемерно поощрялась созданная в 1981 г. якобы стихийно, но под руководством начальника генштаба, программа вовлечения крестьян в орбиту проправительственной деятельности, путем организации в селах «гражданских патрулей самозащиты». Все граждане в возрасте от 15 до 60 лет обязаны были периодически нести 24-часовые вахты по защите территории от повстанцев и ловле беженцев. В среднем обитатель деревни бывал в патруле раз в неделю на сутки, и участникам патрулей приходилось часто бить и убивать соседей, дабы самим не прослыть ненадежными элементами. Часто патрульные использовали случай, чтобы поквитаться с соседями по этническому принципу или за старые обиды. За все 80-е годы не было ни одного случая наказания члена патруля за содеянное. Особо отличившихся же вознаграждали землей, имуществом, урожаем и женщинами убитых. Женщин из соседних деревень весьма часто принуждали обслуживать «самозащитников», иногда такая «служба» длилась по году и более. Строго говоря, конституцией, отрицавшей неоплачиваемую насильственную военную службу, патрули были поставлены вне закона, но это им не особо-то мешало продолжать свою деятельность. Нежелавшие «стихийно организовываться для защиты от коммунистических диверсий» подвергались прессингу, а именно, попросту говоря, истреблению.
Второй год правления Монтта (по словам представителей рейгановской администрации, «полностью преданного идеалам демократии»), был несколько поскромнее по масштабам убийств. В целом за время правления Монтта примерно 15000 человек погибли (почти 43% всех известных убийств приходится на его правление и 82% всех убийств в сельской местности, выпадают на годы с 1979 по 1984 гг.), около ста тысяч бежали из страны, от 100 до 200 тыс. стали сиротами, из них 20% круглыми сиротами, и повстанческое движение в целом было сведено к уровню «бей-беги».
В качестве ответной меры на ужесточение репрессий 4 оппозиционные группы в 1982 г. создали единое движение – УРНГ («гватемальский революционный союз»), оно же «Куатрипартита». В него вошли ОРПА, ЭГП, ПГТ и ЕПР. Уместным будет несколько подробнее осветить идеологические позиции и структуру групп. ОРПА («революционная организация вооруженного народа»), единственная из групп, официально не именующаяся маркистской, предпочитая термин «гватемальские революционеры», отрицала терроризм, поскольку тот ведет к ответным жестокостям, стояла за засады и деморализацию противника, деятельно участвовала в различных легальных политических организациях, но никогда под своим именем, и вообще всячески маскировала свою активность. Получала грузы от сандинистов сперва базировалась на побережье и в Гватемала Сити, а в 80-х существовала в основном в западных департаментах Сан Маркос, Солола и Кесальтенанго. Командовал ОРПА Родриго Астуриас Амадо, сын писателя Астуриаса, взявший себе ном де герр «Гаспар Илом». ЭГП («партизанская армия обездоленных») создана в середине 70-х активистами ФАР и ГПТ; наиболее примечательным из политической программы, и самым пугающим для противников, следует назвать постулат, что основа всех бед – частная собственность. Партия обнародовала свой программный документ никарагуанским методом – захватила племянника Ромеро в заложники и потребовала в обмен на его жизнь опубликовать коммюнике. Главой организации был Рикардо Рамирес де Леон (ном де герр «Роландо Моран»). В качестве базы выступали департаменты Иксчан и Иксил, затем деятельность организации распространилась на южное побережье и в столицу. ПГТ («гватемальская рабочая партия») являлась продолжательницей дела Гватемальской компартии, выступала за установление социализма, приняв на 4-м съезде следующую программу на будущее: социальная справедливость, права человека, борьба против подавления и порабощения национального суверенитета. Командование в конце 70-х осуществлял Хосе Альберто Кардоза Агиллар (ном де герр «Марио Санчес» и «команданте Маркос»). У ФАР, после всех расколов, бед и бурь продолжавшей борьбу, в качестве конечной цели стояло создание истинно демократического и народного правительства, а двумя основными лозунгами были «земля тем кто трудится» и «покончить с эксплуатацией и угнетением!». Командиром группы был Хорхе Исмаэль Сото Гарсия (ном де герр «Пабло Монсанто» и «Манзана»). Любопытно, что у ПГТ на эмблеме была звезда с серпом и молотом, а у ФАР скульптура «Рабочий и колхозница». Все группы подразделялись на фронты, названные, по традиции, в честь павших товарищей и событий былого, причем ЭГП называла свои формирования по именам лиц международной известности – Сандино, Сапаты, Хо Ши Мина. Во второй половине 80-х была взята на вооружение тактика атак на экспортный сектор сельского хозяйства, доставившая правительству немало проблем, хотя сами атаки предпринимались довольно ограниченными силами: по состоянию на 1990 год в составе УРНГ было 800-1100 человек, из них как ЕПР представлялись 300-400, ФАР 300-400, ОРПА 200-300. Хроническая относительная малочисленность повстанцев объясняется жестокими преследованиями (гватемальские режимы действовали намного жестче, чем, например, сальвадорские) и отсутствием источников внешней помощи, если исключить нерегулярную поддержку со стороны Кубы и Никарагуа. Сальвадор и сандинисты снабжались более качественно и регулярно. Плюс к тому американцы, памятуя о событиях 40-50-х, не забывали своих «гватемальских друзей» даже и тогда, когда «друзья» гласно отмежевывались от США, и сотрудничество окольными путями продолжалось даже и в дни официальных разрывов отношений.
Отдельно от собственно повстанцев существовала Организация Крестьянского Единства, которая появилась в 1978 г., боролась за права крестьян и информировала городскую общественность о бесчинствах на селе. Существовали еще Коммуны сопротивления граждан, начавшие формироваться с 1984 г. группы пострадавших от террора крестьян – немало народу не сдалось властям и не стало пристраиваться кто куда, а кочевало по недоступным высокогорьям или диким джунглям, выращивая пищу и скотину или существуя на диких овощах. Каждую неделю или два-три дня поселения меняли свою дислокацию, строили времянки из больших листьев («покс»), обеспечивали свою территорию ловушками и патрулями, а близкое присутствие партизан мешало военным и патрулям приняться за дело как обычно. За десятилетие численность населения таких коммун колебалась от 17 до 30 тыс.
Любопытно, что, несмотря на бесчинства и реки крови, Монтт воспринимается многими и по сю пору как спаситель от коммунизма, положивший конец оппозиции. Тем не менее режим генерала Монтта был свергнут в августе 1983 года. Следует немного подробнее сказать о причинах этого. Дело в том, что генерал был чрезвычайно набожен, а будучи еще до переворота пастором в протестантской «Церкви слова», со временем стал телепроповедником, постоянно выступая с молитвами и призывами прийти к Христу и спастись; у него была собственная телепрограмма, выходившая ночью по воскресеньям. Это очень странно воспринималось в традиционно католической стране. Риос Монтт был смещен в результате переворота под водительством генерала Мехия, переворот обошелся в 7 покойников и был объявлен необходимой мерой против «религиозных фанатиков», которые оскверняют собой правительственные посты, и «всеобъемлющей коррупции». При новом генерале были сделаны шаги по пути возвращения власти в стране гражданским, однако, ситуация с правами человека не сильно изменилась, каждый месяц происходило примерно по 100 политических убийств и 40 похищений.
Рейгановская администрация все это время поддерживала и опекала военный режим, безнадежно далекий от идеалов демократии, разрешила Гватемале приобрести большое число джипов и грузовиков в 1981 г., для чего временно внесла оные в список невоенных предметов, чтобы обойти установленное при Картере эмбарго, а в 1983 г. эмбарго было отменено, и тогда немедленно совершена продажа запчастей к самолетам и вертолетам тех типов, которые обычно использовались в контринсургентной борьбе, и продвинуто через конгресс выделение 300 тыс. долларов на обучение гватемальской армии. По состоянию на январь 1985 г. в докладе правозащитников высказывалось мнение, что США «более озабочены улучшением имиджа Гватемалы, чем улучшением положения с правами человека в ней». В настоящее время стало модно кивать на Кубу как пример нищеты, вызванной коммунистами. Надо, однако же, представлять, что дела в тех странах региона, где не было у власти коммунистов, обстоят намного хуже, даже с учетом миллиардов долларов, что вкладывает в них США. Можно ли без стыда заявить, что средний уровень жизни на Кубе за годы социализма упал? Посмеет ли кто-нибудь при этом сказать, что коммунистическое правительство Фиделя Кастро убило больше людей, чем гватемальские «президенты в погонах»? А ведь в регионе не одна страна, подобная Гватемале! И ведь, по крайней мере, кубинцы, в отличие от подданных проамериканских режимов, в дополнение к «диктатуре» имеют бесплатное здравоохранение и школы (и уровень грамотности там процентов на 20 выше, чем в среднем по региону), и никто не голодает насмерть, хотя и в условиях жесткой блокады со стороны американцев, введение которой любым другим государством против любого другого государства США, вне всяких сомнений, резко осудили бы.
В 1985 г. американцы все-таки пошли на резкие меры, угрожая в случае отказа передать власть гражданским прекращением военной помощи, и теперь генералы, в отличие от середины 70-х, не смогли отказаться от нее; на последовавших выборах к власти пришел первый за 20 лет гражданский президент Винисио Серезо.
Ему военные позволили оставаться в должности, но мысли о переговорах с УРНГ президенту пришлось оставить. Армия продолжала действовать как прежде. В конце 1987 г. было проведено новое наступление, разом в Куиче и на южном побережье, в том же стиле, что и наступление 1982 года, но меньшее по размаху злодейств. В августе-сентябре 1989 г. прошла крупная кампания по изъятию студенческих лидеров, поддерживавших политическую платформу УРНГ, особое внимание уделено настаивавшим на политическом диалоге и организаторам забастовки учителей. Тело побывавшей в руках силовиков студентки-психолога носило отметины от тушения сигарет, следы от игл, ногти вырваны и присутствовали следы группового изнасилования. Однако поскольку повстанцы уходили в леса, а студенты протестовали на улицах не потому, что их страшно тянуло к марксизму, а от отчаяния, вызванного экономическим положением и бесправием, искоренить партизан голой силой не удавалось, а на политические уступки и экономические преобразования правые идти упорно не хотели.
В 1990 г. к власти пришел Хорхе Серрано Элиас, омбудсман, второй подряд избранный президент страны. Сразу после вступления в должность он учредил комиссию по правам человека на уровне кабинета. На фоне риторики о правах человека военные особенно не усердствовали, а основную массу преступлений в начале 90-х совершали патрули самозащиты с ведома и поощрения армии. В апреле 1991 г. президент повел переговоры с УРНГ, но дела велись так неспешно, что в феврале 1993 г. США обрубили экономическую помощь гватемальцам, требуя как можно скорее подписать мирное соглашение. Кроме того, американцев раздражало отсутствие прогресса по делам об их исчезнувших в Гватемале согражданах. Наконец, под давлением и с оговорками в марте 1994 г. был подписан предварительный мирный договор с повстанцами, при деятельном участии стран-посредников, за которым последовал почти десяток договоров, касавшихся разных сторон процесса. Следующий президент Альваро Арзу, избранный в 1995 году, повел дело намного активнее, и 19.9.96 г. было подписано последнее из намеченных предварительных соглашений. 4.12. стороны формально отреклись от использования силы в Осло, 19.12. ассамблея ратифицировала «закон о национальном примирении», согласно которому все участники войны амнистировались, кроме устроителей геноцида, пыток и «исчезновений». Заключение мирного договора было приветствовано огромной толпой и шествием по улицам Гватемалы. Гватемальская гражданская война обошлась за 34 года лет в 200 тыс. убитых (около четверти из них числится пропавшими без вести), и от 80 до 93% покойников на счету правительственной армии.
7 апреля 1997 г. заработал «Project to Recover Historical Memory», который под водительством католической церкви принялся собирать свидетельства о нарушении прав человека в ходе войны. О том, как не понравилось фигурантам доклада его составление, говорит судьба главного автора – епископ Хуан Герарди был спустя пару дней после выхода доклада о нарушениях убит на улице «11 ударами тупого предмета». Хотя процесс шел медленно и 30.11.98 г. состоялось первое формальное судебное осуждение виновных в злодействах в ходе гражданской войны, а именно трех членов «патрулей самозащиты», причастных к убийствам 269 человек в 1982 г., все трое приговорены к смертной казни. В феврале 1999 г. воспоследовал рапорт комиссии ООН о нарушениях прав человека в ходе войны, в общей сложности зафиксировавший 29 тыс. документально доказанных «исчезновений». Из этого числа только 3-4% приходится на повстанцев. Описанное в докладе подтверждает склонность военных к массовым расправам в сельской местности, поскольку она показала себя эффективнее убийств поодиночке, ведь во втором случае родственники погибшего являли собой готовый материал для повстанцев. Большой процент пострадавших – это сельские учителя, социальные работники, сотрудники системы здравоохранения, поскольку это все были агенты влияния и проводники изменений. Основную массу жертв составляли лица от 20 до 25 лет отроду, вторую по размерам группу от 25 до 30.
